Он не всесилен, только блеск в глазах...
Посмотреть, насколько глубоки корниЕсть, наверное, какой-то смысл в этих чуднЫх масштабах страны. Тут даже "верить" не получается, охват не тот, про аршин и не говорю. Какая-то древняя мифология выходит. Ну не верится порой, что жена у меня из рыбаков Николаевска-на-АМУРЕ, одного из старейших дальневосточных портов мать его! Это край света! Только что Потанино на границе Пустошей было краем света. И в этом есть необъяснимая прелесть.
Прекрасные пропагандистские легенды о строителях БАМа в этот момент, конечно же, начинают оживать, ведь от Николаевска до Комсомольска плыть каких-то 12 часов по реке.
И пока на сопках цветёт багульник, ты мысленно переносишься по железной дороге всё ближе, переходишь на Транссиб — и вот она, Чита! Думал, что там вообще невозможно жить. Но коммуна декабристов была именно там — а с 2017 года знаю, что там живёт Нарьо, оруженосец Майтимо, и есть кому передать привет.
Байкала пока для меня не существует, это всё мифы о большом газированном озере, "покрутим ещё!"
И вот я лечу над картой и вижу Кызыл, это республика Тыва, где мой знакомый Лёша служил пограничником и патрулировал на лошади границу — говорят, там иначе никак. И не всё ли это вообще — граница, острожно-лагерная тьма с искорками жизни чудесных людей и дикой природы? И аборигенов, для которых мы всё равно что советские конкистадоры.
А вот и Томск, с которым меня давно связала судьба. Помимо кучи старых-новых знакомых благодаря парадоксу компании "Интерсвязь", здесь долгое время жил мой дальний родственник, художник-пейзажист Герман Завьялов, дикий и могучий богатырь, старейший капитан Томи, вольно общавшийся с местными хантами.
А где-то рядом легендарный новосибирский Академгородок — нас всех объединил Профессор.
Всё ближе и ближе к нам город Омск, из которого родом моя старшая сестра Саша, дедушка которой в 30-е годы работал в той тюрьме, куда попал крайним на год мой другой дедушка. И когда его выпустили, добирался на перекладных обратно в Сибирь, к месту ссылки: по Иртышу до Тобольска, потом до Ханты-Мансийска — и вверх по Оби. Какие-то очень таёжные истории.
И вообще вся Обь от Ханты-Мансийска отмечена историей ссылки моих бабушки и дедушки, там они и познакомились и прошли весь путь до Салехарда, Берёзово и обратно, казаки и рыбаки-спецпереселенцы, которых везли через Курганскую область и Тюмень в неизвестность, как оборудование по разнарядке. Вот тебе, бабушка, и Зулейха!
А Курганская область замечательная для меня другими родственниками — это старообрядцы-двоеданы, родственники моей матери. Их тоже попытались раскулачить, но они успели сбежать на Цинкострой в Челябинск, как другие бежали из ссылки на Магнитострой.
Челябинск только собрал многих воедино, особенно южан — ведь из историй казаков станицы Магнитной и окрестных Агаповки, Янгельки, Первомайского и Наваринки можно составить второй "Тихий Дон". Всё время смеюсь с того, что прадеда прозывали Башкирином — как Татарином отца Гришки Мелехова. Что называется, люди, которых нам уже до конца никогда не понять. И поворотом сюжета — снова ссылка.
А по другой линии репрессировали моих астраханских предков, живших вокруг Каспия. Отец мальчишкой гостил у них в Зеленге, в тот момент, когда в этих же местах Лев Гумилёв раскапывал свою Великую Хазарию. Эти предприимчивые рыбаки, освободившись от крепостного права, навели такую движуху в регионе, что раскулачивание для них стало вопросом времени. И уже на Оби эти ветки семьи встретились.
Ну и крайней в этой географии, конечно же, окажется Украина, вот так каламбур! Ведь именно из Украины когда-то в Наваринскую станицу прибыли мои родные казаки в 1848 году. И оттуда же был и мой дед по матери по фамилии Дереза, которого я никогда не видел, но всё время вижу эту породу в зеркале. И хохочу, потому что для себя я больше всего похож на своего двоюродного брата Германа, который живёт в Анапе. И у него отцом был хохол по фамилии Погиба. Воистину, нет такого прозвища, из которого нельзя было бы сделать украинскую фамилию!
Прекрасные пропагандистские легенды о строителях БАМа в этот момент, конечно же, начинают оживать, ведь от Николаевска до Комсомольска плыть каких-то 12 часов по реке.
И пока на сопках цветёт багульник, ты мысленно переносишься по железной дороге всё ближе, переходишь на Транссиб — и вот она, Чита! Думал, что там вообще невозможно жить. Но коммуна декабристов была именно там — а с 2017 года знаю, что там живёт Нарьо, оруженосец Майтимо, и есть кому передать привет.
Байкала пока для меня не существует, это всё мифы о большом газированном озере, "покрутим ещё!"
И вот я лечу над картой и вижу Кызыл, это республика Тыва, где мой знакомый Лёша служил пограничником и патрулировал на лошади границу — говорят, там иначе никак. И не всё ли это вообще — граница, острожно-лагерная тьма с искорками жизни чудесных людей и дикой природы? И аборигенов, для которых мы всё равно что советские конкистадоры.
А вот и Томск, с которым меня давно связала судьба. Помимо кучи старых-новых знакомых благодаря парадоксу компании "Интерсвязь", здесь долгое время жил мой дальний родственник, художник-пейзажист Герман Завьялов, дикий и могучий богатырь, старейший капитан Томи, вольно общавшийся с местными хантами.
А где-то рядом легендарный новосибирский Академгородок — нас всех объединил Профессор.
Всё ближе и ближе к нам город Омск, из которого родом моя старшая сестра Саша, дедушка которой в 30-е годы работал в той тюрьме, куда попал крайним на год мой другой дедушка. И когда его выпустили, добирался на перекладных обратно в Сибирь, к месту ссылки: по Иртышу до Тобольска, потом до Ханты-Мансийска — и вверх по Оби. Какие-то очень таёжные истории.
И вообще вся Обь от Ханты-Мансийска отмечена историей ссылки моих бабушки и дедушки, там они и познакомились и прошли весь путь до Салехарда, Берёзово и обратно, казаки и рыбаки-спецпереселенцы, которых везли через Курганскую область и Тюмень в неизвестность, как оборудование по разнарядке. Вот тебе, бабушка, и Зулейха!
А Курганская область замечательная для меня другими родственниками — это старообрядцы-двоеданы, родственники моей матери. Их тоже попытались раскулачить, но они успели сбежать на Цинкострой в Челябинск, как другие бежали из ссылки на Магнитострой.
Челябинск только собрал многих воедино, особенно южан — ведь из историй казаков станицы Магнитной и окрестных Агаповки, Янгельки, Первомайского и Наваринки можно составить второй "Тихий Дон". Всё время смеюсь с того, что прадеда прозывали Башкирином — как Татарином отца Гришки Мелехова. Что называется, люди, которых нам уже до конца никогда не понять. И поворотом сюжета — снова ссылка.
А по другой линии репрессировали моих астраханских предков, живших вокруг Каспия. Отец мальчишкой гостил у них в Зеленге, в тот момент, когда в этих же местах Лев Гумилёв раскапывал свою Великую Хазарию. Эти предприимчивые рыбаки, освободившись от крепостного права, навели такую движуху в регионе, что раскулачивание для них стало вопросом времени. И уже на Оби эти ветки семьи встретились.
Ну и крайней в этой географии, конечно же, окажется Украина, вот так каламбур! Ведь именно из Украины когда-то в Наваринскую станицу прибыли мои родные казаки в 1848 году. И оттуда же был и мой дед по матери по фамилии Дереза, которого я никогда не видел, но всё время вижу эту породу в зеркале. И хохочу, потому что для себя я больше всего похож на своего двоюродного брата Германа, который живёт в Анапе. И у него отцом был хохол по фамилии Погиба. Воистину, нет такого прозвища, из которого нельзя было бы сделать украинскую фамилию!
-
-
23.07.2021 в 10:22-
-
23.07.2021 в 10:52-
-
23.07.2021 в 10:59-
-
23.07.2021 в 21:58