да, мам. я знаю, что такая психика - это твой мне подарочек. Ну и отец постарался, куда уж без него. 
да, мам, я знаю, что пережил уже тебя. Но делаю это с трудом.

---

панические атаки продолжаются. Я остаюсь один со своими мыслями и страхами, они продолжаются. Завтра я буду не один. И послезавтра у меня тоже не будет времени на панику, но сегодня зов долга стих. Поэтому я глотаю коньяк и смотрю историю Сиксто Родригеса. Будни старого хиппи, как они есть. Но всё изменится, я знаю.

---

фиксирую реальность
у меня опять паническая атака
пишу этот текст сейчас, чтобы отвлечься
матерю себя за то, что не захватил с работы черновик
мог бы перевести стресс в продукт
но раз нет, так нет. 

Значит просто наебашу то, что уже сегодня было проговорено. Повторение - мать... твою. Аркейн - это просто эпохальная штука, примиряющая во многом миллениалов и зумеров. Для первых определяющим стал Гарри Поттер, с которым они по факту выросли. Мостиком, на мой субъективный взгляд, стал сериал Sex Education - важное высказывание о важности уважения, значении личных границ. И вот теперь Аркейн, с одной стороны яркая социальная антиутопия с диккенсо-уэллсовским флёром, с другой - очень интроспективная история, где характеры героев прописаны с предельной реалистичностью, со знанием современной психологии. Не романтизация травм и антигероев, а возможность 

---

артист и прохвост - это, очевидно, моё кредо.
но вот парадоксальное сочетание "совок и циник" описывает меня ещё более откровенно.

---

а тебе ещё осталось ждать ровно столько, сколько мне летать

Да, предыдущее высказывание звучит страшно. Как будто есть только неопределённое околопенсионное будущее. А "зрелого" настоящего нет. Но оно на самом деле есть. Помимо поддержания уклада внутри и вовне, постоянной самодисциплины есть служба. Такая, которая не требует карьеры и наград - моя личная красная капелла. Надо поддерживать working class изо всех сил, просто помнить долг. Упрямо исполнять свою дхарму. И изредка видеть наполненные радостью милые усталые глаза, всё по Сент-Эксу.

---

Жить ради других - порочная практика, ибо не спасает в критической ситуации. Опыт моей матери отлично это показывает. Поэтому жить, потому что должен это другим - кошкам, родным, друзьям ли - такая себе причина. 

После очередного подтверждения damnatio memoriae на вопрос семьи, задался я следующим - а зачем вообще, если не хочу? 
Хочу.
Хочу увидеть, как растут мои племянницы всех ветвей родного племени.
Хочу дожить до того времени,  как левая идея снова поднимет голову и красное знамя, хотя бы чуть-чуть. Встретиться глазами с партиджано, так, Эди-бейби души моей?
Хочу питаться не только уютом Бейкер-стрит и вечерним чаем, но и битловской незамутненной радостью снова и снова. Не забывать об этом. Чтобы очкастый ливерпулец радовался в том числе и внутри меня. За наши 1960-е.
Хочу добраться в странствиях до моего Ривенделла, где в библиотеке горит свет и ждут перечтения, глубинного погружения любимые книги на английском и, прости господи, на древнегреческом. "All the King's men", "Catcher in the rye", "For whom the bell tolls", больше Остен, Толкина и Гомера в мою будущую жизнь.
Ну и наконец, если получится, стать дедом Лео Бреннаном. Назойливо-ирландским и музыкально-негритянским одновременно. И продолжать по возможности двигать в полный рост.

---

Я отпустил Катеньку, ссадил ее осторожно на пол и с ожесточением подумал, что не имею права расслабляться, что нужно держать себя крепко, иначе загнешься, а как узнал я из какого-то разговора между гостями Розанны – они обсуждали книгу «Жизнь после жизни», – самоубийство ничего не меняет, страдание остается, мертвый испытывает те же чувства, что и живой. Я не хотел бы погрузиться в вечность в таком состоянии, как я сейчас. Убедили. Значит, нужно изживать.
(Э.Л.)

---

Иронично писать этот пост 24 октября

Вращаясь на орбите, возвращаюсь постепенно к традиционной точке – сижу при реках Вавилона, в надежде на то, что открою глаза и окажусь в доме Элронда, и чей-то голос скажет, что сейчас десять часов утра, 24 октября. И это будет желанная новость.

---

Мысль первая: люди сложные. И я могу ругать того же человека, которого люблю. И здесь нет противоречия. Так же, как себя люблю и ругаю. Мы все в чём-то чудесные существа, полубоги, а также редкостные суки и демоны. Одновременно, и что-то одерживает верх.

Мысль вторая: лучшая педагогика основана не на абсолютном авторитете, а на планомерном выстраивании диалога. Признание эмоций, своих и чужих. Право на выдохнуть. И диалог. Вот они, границы. Право на тайм-аут. Легко прижать к ногтю и объявить человека неразумной тварью бессловесной.

Но в том и прелесть. Нельзя ругать человека, который не знает математику, за то, что он не может решать квадратные уравнения с листа. Просто ему потребуется больше времени. Так почему с чувствами, с эмоциональным интеллектом всё не так?

Спасибо Ру Пол за эти уроки. 

---

(де) генеративное искусство

Квир спасёт мир. SexEd и Эрик Эффионг, пророк его, спасут мир. 
Боже, храни мою дрэг-культуру, моих звёзд, девочек, первых леди чудесных.
Боже, храни мою слизеринскую сестру, открывшую для меня Стефани Джерманотту. 
Боже, храни мою уайльдову подругу-декадентку, давшую мне все ключи.
Боже, храни мою первую жену, оставившую меня наедине с моим прайдом.
Марло мой Марло, спасибо тебе!

---

Гениальная идея про 12 стульев

Бендериана как "Наша Russia". Каждый яркий персонаж - это же типаж, который Остап окручивает.  И Остап так или иначе комментирует их жизнь, вовлекая в перманентный стендап. 

---

Пару слов о квадроберах, товарищ майор!

Дети всегда играли в популярное. Поэтому вой насчёт квадроберов особенно кажется беспомощным. Потому что дело не в казаках-квадроберах и не в разбойниках-хоббихорсерах. А в том, что наша поп-культура перестала давать конкурентноспособную базу для детской игры. После казаков-разбойников и туристоскаутов всех мастей шли, конечно, красные с белыми, наши и фашисты, потом их сменили индейцы, после выхода телефильма Юнгвальд-Хилькевича - мушкетёры, а после - влившиеся хвост в хвост гардемарины.

Богатыри и гусары в это богатое наследие, кстати, не вошли.  А дальше русская культура давала только странноватых одиночек - Фандорин, Данила Багров, майор Гром. Такая себе перспектива для игры. Покемоны веселее. Остались только менты да бандиты. Ларин, Дукалис и Саша Белый с друзьями и прочий брибумер - тоже перспективка не очень. Притом что как раз в ментовскую парадигму мушкетёрство вполне укладывается. Да и вони вызывает не меньше у общественности, чем квадробика.

Так и хочется закричать: хотите импортозамещение, давайте придумаем его. Не стёбное в духе богатырской мельницы, а романтичное. Вон, вампиры в Караморе - вполне симпатичные, но это, кажется, продукт для сильно старшего возраста. Всё-таки Юсупов - это элитарный фэндом. Да и, кажется, с сериалом про КиШа что-то сносное генерировали - но не выстрелило. Кажется, что претендует на этот пьедестал будущая "Этерна" - но тоже, получится ли?

---

Энгельс

Итак, мы видим, что христианство того времени, еще не осознавшее само себя, как небо от земли отличалось от позднейшей, зафиксированной в догматах мировой религии Никейского собора; оно до неузнаваемости не похоже на последнее. В нем нет ни догматики, ни этики позднейшего христианства; но зато есть ощущение того, что ведется борьба против всего мира и что эта борьба увенчается победой; есть радость борьбы и уверенность в победе, полностью утраченные современными христианами и существующие в наше время лишь на другом общественном полюсе — у социалистов.

---

Письмо отцу (очередное кафкианство)

Сейчас ты закономерно пытаешься вернуть прошлое, причём то, которого никогда не было, существующее лишь в твоей детской памяти. В конце концов, что тебе ещё остаётся? Задаёшься в пустоту вопросом: "Почему меня не учили править парусом?" А читается, конечно, упрёк - почему меня не любили, не проводили со мной достаточно времени?

Потому же, почему и ты меня не научил ничему, Чарльз. Потому что меня учили быть собой другие люди, пока ты без конца возвращался с войны, которой не было. Потому что деньги не заменяют тепло и поддержку в реальной жизни. В итоге я сам боролся с параличом воли, и продолжаю бороться, и до конца мне его, наверное, не избыть. 

Да, из-за этого пришлось достаточно себя урезать в возможностях. У меня нет ни водительских прав, ни родного с самого нежного возраста запаха кулис, ни музыкальной сцены в каком-либо проявлении. Ведь чтобы заполучить всё это, нужно было вовремя себя дисциплинировать. Но понял я уже это слишком поздно, поварившись лично в диккенсовых мерзостях. По крайней мере, мой чин и путейский мундир теперь со мной.

А ещё есть то, в чём ты никогда мне не признаешься. Но помогли мне создать себя именно те жуткие годы, проведённые с мачехой. Профессор действительно дала тот импульс, роль которого я осознал гораздо позже, когда естественное диалектическое сопротивление, наконец, завершилось. Забота о здоровье, о качестве, статусе моего образования - это её заслуга. В тот момент, когда ты устранился, испугавшись моего переходного возраста, она старалась направить этот разболтанный флюгер хотя бы в какое-то русло, потому что исправлять ошибки воспитания было уже поздно. Но уроки воли - переход в гимназии, лицеи и институт - "педагогический, так, кажется, зовут", тогда воспринимались ужасным насилием. Мне до сих пор неприятно вспоминать то время. Но, что и говорить, именно принцип "познать свою боль и терпеть её, не ропща" сформировал моё факультетское мировоззрение. И, как и во всяком old-school-tie-сообществе, главное, что я оттуда вынес - связи, знакомства, благодаря которым живу так, как хочу и выбрал, до сих пор.

Отец, ты устроил мне самое лучшее детство - это был мир, о котором и вспомнить страшно, настолько он был уютный. Я принёс из него любимые, самые нужные книги и идеалы, поэтому мне нечего о нём вздыхать. Он всегда со мной, мой фундамент, созданный при поддержке и точном предугадывании увлечений. И основы дендизма заложил во мне ты - показал, как довести форму до совершенства, возвести культуру в ранг искусства и тем самым выразить себя. И задуматься о необходимости физической нагрузки тоже впервые предложил мне ты. В этом и выразилось твоё воспитание меня как джентльмена. Жаль, что ты сам не следуешь сейчас этим принципам, мудрости сохранения энергии и не только. Но мне хотя бы до твоего возраста дожить, чтобы ощутить, насколько тяжело собирать волю в кулак не в 30, а в 70, если даже и сейчас бывает непросто. Поэтому и не виню тебя в продаже Удела. Сложно, наверное, смотреть на чужое будущее, когда не уверен в своём ежедневном. Так что хватит бросаться инвективами. Покуда жив, благодарности должны звучать громче.

Но страхом своим всё-таки здесь поделюсь. Когда одни мои обязательства сменятся другими, когда последняя горсть земли будет брошена вослед тем, кого я любил, к кому был привязан самыми родными нитями, вернусь ли я домой? Думаю, что нет. Семья моя химера. Не стоит ждать от других, чужих людей, живущих с тобой под одной крышей ни сильных чувств, ни долга вперемешку с признательностью. Времена длинной воли прошли, и то, что её воспитывало, только подступает к нам с Восточным ветром. Кому ужас, а кому долгожданный бриз. Будем ждать, что принесёт эта волна, когда буря схлынет.

Моя же семья после смерти Урсулы Игуаран закончилась. Мы действительно превратились в королевскую фамилию, с редкими приёмами и минимальным, светским общением. Когда я вхожу в чужие кланы, наблюдаю, как всё устроено, поневоле завидую. Но мой дом уже давно возведён на безмолвном холме. И безусловная любовь родного по крови человека - почти фантастика. Я смирился с тем, что мне не бросятся на шею после долгой разлуки, не подхватят в полусумасшедшем радостном танце и не будут со мной играючи мастерить поделки, засыпая миллионом вопросов, глупых и мудрых одновременно. Но лучше честно признать это заранее, чем махать кулаками десятилетия спустя.

Поэтому пока на Бейкер-стрит, где квартирует господин Амилькар, его компаньонка - личный тренер по самодисциплине и три кошки, льётся чай, в клубах закипающей воды маленький мир рождается заново. А значит жизнь в таком её исполнении продолжается. И это здорово.

---

Моему гневному обвинителю.

Не исключено, что когда Бард в прологе «Ромео и Джульетты» просил милосердия в адрес человека пишущего, он тем самым оставил своего рода творческое завещание, коим могут пользоваться артисты всех мастей. Так, призывая в адвокаты Шекспира, признаю, что трудно не поддаться последнему искушению, особенно когда оно исходит от одного из самых почитаемых художников нашей эпохи. Доктор Конан Дойл, с которым я водил дружбу до моих злоключений, предложил мне немыслимую авантюру. Её можно было посчитать насмешкой, но, зная характер этого творца, подумать такое невозможно.

В последнем письме сэр Артур признался, что ряд черт для  своего именитого сыщика с Бейкер-стрит он позаимствовал из моего характера. И потом, как бы в подтверждение этого, пригласил меня в Лондон, к знакомому фотографическому художнику изобразить мистера Холмса в интерьере. Самому же он законно отвёл роль его друга и хроникёра.

Конечно, из вежливости, тем самым выдавая румянец на побледневшем за годы лице, я намекнул автору, что лучше мистера Пейджета в «Стрэнде» Шерлока Холмса не представил ещё никто, и вообразить на этом месте настолько персону нон грата – значит шокировать аудиторию на месте. Но надо признать, что доктор Конан Дойл учёл при написании и этот момент, сказав о предстоящей акции как об идеальной возможности подготовить читателей к выходу будущей повести, так ими желанной.

Что ж, в случае успеха эта история вернёт мне малую часть доброго имени, в противном же не добавит ничего более дурного. Благо, что за последние месяцы гардероб записного денди уменьшился настолько, что, как пошутил мой друг мистер Росс, «Оскар сократил свои требования до куска хлеба и чистого воротничка – что это как не знамение наступающего XX века!». Главное же в предполагаемой авантюре – остаться джентльменом, а это, слава Богу, вытравить не удалось даже моей обители скорби. И куда как неожиданней будет явление блистательного Оскара избавившимся от всего лишнего стоиком-интеллектуалом – вот уж достойная последняя роль.

И пусть да позавидует мой давний оппонент, сэр Бернард Шоу, который был бы много лучшим писателем, если бы поменьше занимался литературой! Я слышал о его желании заново придумать мистера Шерлока Холмса, и моё дело сейчас – опередить его и воплотить художественный образ всем собой.

Париж, 1899 г.

---

это случилось во мрачные дни Междучарльствия 

---

арефьевое кредо

важное - не забыть лечь спать
неважное записано в еженедельник

---

Милая пани Ирена!

Сегодня, когда война стала для нас снова обыденностью, и от того, чтобы спрыгнуть с ума, спасает только ежедневный труд, я хочу рассказать тебе о капитане Гардте. Этот человек не стал легендой как подполковник Гилёв, но его имя также не должно быть забыто.

Мой товарищ и брат отзывался о нём довольно холодно – считал, что Гардт после службы так и не нашёл себя в мирной жизни и прорыл себе метро вместо достойного пути. Может и так, но для меня, верного Степанова, горькопамятного Ишутина и многих-многих ребят разной судьбы капитан навсегда останется первым наставником, буквально вырастившим нас, беспризорников в широком смысле слова. Его воспитанников – членов лесного братства даже называли тогда в шутку - «Дети капитана Гардта». Мне даже нравится это прозвище. Пусть он и был в душе нестареющим Питером Пэном, но в его вечнозелёной стати не было ни капли инфантильности. Капитан прямо светился, когда учил нас ремеслу плотника, навыкам холодной ковки, азам музыки, фехтования и многому другому. Под его руководством мы неумело, но энергично обтёсывали камни и укладывали мостовую в нашей скрытой крепости, а после разбирали древние сказания и летописи, переписанные его гордым летящим леворуким шрифтом.

Сейчас, когда оглядываюсь назад, кажется, что я его понимаю: Гардт – одновременно прирождённый родитель и учитель с огромным сердцем. И то, что наш безобидный кружок в итоге перемололи силы Федерации, только подтверждает мою мысль. Человек, способный воспитывать, - настоящее оружие. Говорят, после разгона братства капитану предлагали место, достойное его чина, но сделал ли он выбор в пользу государственной машины – неизвестно. Кто-то говорит, что Гардт преподаёт в отделе популярной истории, кто-то – что незаслуженное клеймо бунтовщика было несовместимо с жизнью и честью офицера. До меня же доходили слухи, что капитан теперь живёт отшельником, с женой и детьми. И если это правда, верю, что мой наставник вложит в своих ребятишек не меньше души, чем когда-то в нас.

А это ещё раз убеждает меня в том, что будущее всё ещё показывает нам лучи сквозь мрачные тучи нашей неизбежности. Нам снова предстоит учиться жить, и новое поколение не только будет под стать нам, нашим учителям, но и будет лучше нас.

Всегда твой
поклонник музыки языка
Родион Покровский.

---

Раньше в принципе жизнь выглядела как сплошной прыжок в дилижанс из дирижабля. А сейчас, с этим астеническим синдромом после перенесённой пневмонии кажется, что это я сам дилижанс и прыгаю из дирижабля.
Главное ощущение времени. Мне не плевать на себя: на то, как выгляжу, как у меня со здоровьем, голоден ли я, помылся ли, побрился ли я, не мокрые ли у меня ноги, не раздражает ли меня то или иное - фантастика какая-то. Удивительно, что для того, чтобы я сам (сам!) на себя, на то, что сам хочу, обратил внимание, нужен рядом другой человек. 

---

oxxxy

Дульсинея, ты знаешь: я такой, только если навеселе
И с тобой, ведь наедине с собой цирк сильней Дю Солей

Так я выхожу из очередного эпизода

Самоуничижительного психоза раз в сезон и грабли
Всё те же, я так же упрям — не доверяю таблам
Хоть явно зря, реальный struggle — вот такая thug life.