Он не всесилен, только блеск в глазах...
Будет другая, а этой уже не будет (К.Рубинский)
Себя Остап называл полковником Лоуренсом. <...>
«Честное слово, назначу себя уполномоченным пророка и объявлю священную войну, джихад. <...>
Учения не создал, учеников разбазарил, бедного Паниковского не воскресил. <...>
Графа Монте-Кристо из меня не получилось, придётся переквалифицироваться в управдомы».
Себя Остап называл полковником Лоуренсом. <...>
«Честное слово, назначу себя уполномоченным пророка и объявлю священную войну, джихад. <...>
Учения не создал, учеников разбазарил, бедного Паниковского не воскресил. <...>
Графа Монте-Кристо из меня не получилось, придётся переквалифицироваться в управдомы».
Где-то существует интересная грань между любовью к себе, любовью к другому и стремлением быть любимым и признанным абстрактными другими.
Что останется от меня, если вытравить это кричащее «I want fame!» ощущение какой-то исключительности? Можно ли жить после этого нормальной жизнью?
Иной раз накатывает, и я безумно хочу, чтобы она вернулась. Но если это случится, я опять попаду в ловушку «я никто». А быть Войницким при профессоре Серебрякове пока мне не улыбается.
//важней всего погода в доме//в такую погоду хорошо повеситься//
Человек, отравленный Печориным. Хотя есть точнее формулировка в базовом тексте:
«Я типичный Евгений Онегин, он же рыцарь, лишённый наследства советской властью».
А все случайные связи и встречи – исключительно вопрос количества людей, которые будут идти за гробом в конце. И одна женщина – зубной техник.
Не сердитесь, Зося. Примите во внимание атмосферный столб.
«Я думаю, поэт должен выступать адвокатом, но никак не прокурором, по отношению к жизни, мы — поэты, должны оправдать ее. Мне кажется, что я оправдываю, многое оправдываю. Мне хотелось, когда я писал стихи, оправдать жизнь!
Когда пишешь, не думаешь. Это уже потом приходит понимание, что поэт оправдывает жизнь, делает самое главное. Это миссия, конечно, но очень условная миссия».
А я в свою очередь думаю про легитимность чувства. Уже писал, конечно, 9 сентября об этом, но от этого неважным не становится. Про то, что пока я могу позволить себе транслировать то, что чувствую, то, как я это делаю, всё действительно не зря. И нарисовано совсем не зря.