Он не всесилен, только блеск в глазах...
violencia – произвол, насилие

В Латинской Америке репрессия как константа (Конкиста, социальное и расовое неравенство, диктаторские режимы, комплекс врага по отношению к внешнему завоевателю, к природе и т. д.) настолько въелась в плоть историко-культурного бытия, что стала его неотторжимой частью. Необходимо подчеркнуть, что мы имеем дело с особым типом травматической репрессивной культуры, постоянно переживающей факт репрессии, которая выступает в качестве реальной культурогенной силы. Латиноамериканский мир подвергался деформации с момента своего образования, репрессивный процесс не прекращался никогда, все более органично врастая в латиноамериканскую картину мира. По сути, это целая иерархия насилия, проявляющаяся на различных уровнях: это и мачизм, и насилие над индейцем, и социальное бесправие.
Ю.Н. Гирин


В истории вообще не нужно никого обвинять и защищать. Это тот опыт, который существует независимо от того, как ты к нему относишься. Принимай это и делай выводы на будущее.
После фильма про Колыму, разумеется, поднялись сталинисты всех мастей.
Начали говорить "ну Сталин же страну восстановил, ну при Сталине же войну выиграли, вы что, хотели бы, чтобы фашисты к нам пришли" и всё прочее. Вместо того, чтобы прийти к равновесию на весах, снова вернулись к взаимным упрёкам и оправданиям.

Пришла в голову ассоциация.

- Родная, бросай его. Он тебя избивает.
- Ну нет, он же хороший, он же деньги домой приносит, по дому всё делает, кран починил.
- У тебя синяк в пол-лица. Уходи от него.
- А кто меня такую возьмет? А он же меня любит. Гуляем по улице, я за ним как за каменной стеной, он меня защищает.
- Руки покажи! Что это?
- А это я сама виновата.

В силу того, что последние дни проходят под девизом "Храни веру, старина" - Ирландия в крови кипит, как давно не, с утра думал о том, насколько страшные раны оставляет в народе любая Виоленсия, любое массовое насилие. Больно понимать, что нам так импонирует эта простота, беднота и открытость, эмоциональность ирландцев при этом страшном угнетении белых белыми, до тошноты отвратительном национализме, что на ум приходят самые тяжелые годы крепостного права, а также всякое революционное развитие экономики страны, проходившее, не считаясь с человеческими жизнями. Это тот шрам на лице, о котором ты помнишь, каждый раз смотрясь в зеркало. Оттого так важно держать его чистым и неискривленным.