Он не всесилен, только блеск в глазах...
Дана Сидерос - Дети уходят из городаДана Сидерос
Дети уходят из города
к чертовой матери.
Дети уходят из города каждый март.
Бросив дома с компьютерами, кроватями,
в ранцы закинув Диккенсов и Дюма.
Будто всегда не хватало колючек и кочек им,
дети крадутся оврагами,
прут сквозь лес,
пишут родителям письма кошмарным почерком
на промокашках, вымазанных в земле.
Пишет Виталик:
«Ваши манипуляции,
ваши амбиции, акции напоказ
можете сунуть в...
я решил податься
в вольные пастухи.
Не вернусь. Пока».
Пишет Кристина:
«Сами учитесь пакостям,
сами играйте в свой сериальный мир.
Стану гадалкой, ведьмой, буду шептать костям
тайны чужие, травы в котле томить».
Пишет Вадим:
«Сами любуйтесь закатом
с мостиков города.
Я же уйду за борт.
Буду бродячим уличным музыкантом.
Нашел учителя флейты:
играет, как бог».
Взрослые
дорожат бетонными сотами,
бредят дедлайнами, спят, считают рубли.
Дети уходят из города.
В марте.
Сотнями.
Ни одного сбежавшего
не нашли.
Wolfox - "только стукнет тринадцать - сбегай..."
Wolfox
только стукнет тринадцать - сбегай от заученных истин, от воскресных, навязших в зубах карамельных основ. за фургонами цирка, по палым желтеющим листьям, на вечерний сеанс, где волшебное крутят кино. от учебников, где идеальные "леди" и "сэры" - в мир растрепанных книг, путешествий, дрожащих частот.
"- у меня есть два пенса! гуляем на них, Гекльберри?"
"- у меня есть полпенни. гуляем, конечно же, Том!"
в двадцать три все становится резче, отчаянней, злее. жизнь прорезана гранью на "до" и на "после войны". что горело в груди - не погасло, но словно бы тлеет, по ночам прорываются выстрелы в тихие сны. одноклассники хвастают: жены! детишки! а я-то... впрочем, верю, найдется работа и дело для рук.
"- говорят, что не выйдет... попытка не пытка, приятель."
"- ну и пусть говорят, ведь они нас не видели, друг."
время тикает, скачет, несется упряжной четверкой. у вчерашних мальчишек - гляди-ка!- уже борода, у вчерашних девчонок - прислуга, семья и уборка, почему, для чего, как успели, когда же, когда? вот тринадцать: кино про ковбоев и шпаги из палок, вот семнадцать: влюбленность, обиды, экзамены, страх. в девятнадцать смеялись, что мира, наверное, мало, в двадцать семь, не увидев и доли, решили - пора! время, время, дорожную пыль разбивают копыта, не вернуться назад, не увидеть, что там, за спиной. Венди пишет диплом, на работу устроился Питер...
просто жизнь остается игрой, раз играешь давно.
сколько б ни было лет - их всегда слишком мало, не думай. не становятся старше солдаты картонных мечей. цирки, листья, рисунки; жирафы, пантеры и пумы; вера, дружба, серьезная правда, забытая честь. улыбайся, пока к приключениям тянется сердце, кувыркайся, свисти, крась заборы, валяйся в траве. пожилые профессоры после полуденных лекций исчертили маршрутами карты - идут в кругосвет.
... так сбегай от заученных истин - к далекому морю, к непокорным пиратам, к ковбоям, не бойся, живи.
"- как там ваши студенты, не сдали еще, мистер Сойер?"
"- бестолковы ужасно. вот мы в их года, мистер Финн..."
Евгения Рябинина - R.R.Рябинина Евгения
R. R.
Помнишь клинику на углу для больных недостатком бога?
Там курилась трава, и бродяги на тротуарах
Прорастали корнями в асфальт, превращаясь в дорогу.
Я читала газеты и в джинсах ходила старых.
Мы привыкли к тому, что хорошего всем понемногу.
Нам хватало на хлеб и прогулки вдоль уличных баров.
Легкость клавиш ложится на плечи, никто не танцует,
Разбрелись, расплелись, распылились. Сердца в Атлантиде
Отправляются в долгий полет, оставляя босую,
Равнодушную жизнь докурить в незапятнанном виде.
Я, пожалуй, пойду в интернет, два письма нарисую,
Что читала газеты, и в джинсах, и нет, не в обиде.
Засыпаем по разные стороны дня. Ну, с добрым утром!
Этот дом слишком пуст и в шкафах неродные скелеты.
Я читала газеты и в джинсах...
-Ты спишь необутой?
- Я не сплю третий день. У меня тут закончилось лето.
Отдает вдалеке океан без конца перламутром.
Ничего не пиши. Оставляй, как следы, без ответа.
Время вытекло так, что асфальта не видно от луж, но
В недрейфующем мире спокойно. Спасаемся чаем.
За углом просыпается город, чертовски ненужный.
Я, газеты и джинсы.
По фото едва различаем.
Ты шагаешь внутри, я опять тороплюсь по наружной.
Кстати, знаешь, газет я давно не читаю.
Вместо постскриптума.
Сатори Ивадзику - Баллада о "Трёх Девятках" (Эта баллада - своего рода кроссовер по мотивам "Галактического экспресса 999" и "Аркадии моей юности" - мирам, созданным Лейдзи Мацумото. И, если вы не видели историй про Капитана Харлока, то вряд ли написанное будет вам понятно.)
Post Scriptum
Сатори Ивадзику
БАЛЛАДА О «ТРЁХ ДЕВЯТКАХ»
Але - моей Мэйтель посвящается...
Если к звёздам – лицом, чтобы ветер к щеке приникая,
Обласкал, нашептав тайну вечных скитальцев небес, -
Ты увидишь как там, в вышине, промелькнёт золотая
Цепь сигнальных огней, чуть дрожащая –
Это экспресс.
И зайдётся под рёбрами: ведь провели, как мальчишку,
О бесплодных попытках умно и весомо твердя!
Я… прислушался, Мэйтель! Мне жить стало холодно слишком,
Я, последнею песней, свободу послал к… лебедям.
Я на пыльное дно в нижний ящик сложил пистолеты,
Кротко запер замок – шли круги по воде над ключом.
Я поверил в тот космос, где флаги не реют под ветром,
Где сорвавшийся с рельс в занебесье состав обречён.
Время шло против нас - осыпалось грядущей бедою
В неизбежность прощанья, как в бездну. За мной - первый шаг,
Если вместе не быть – слёз твоих дожидаться не стоит, -
Чтоб не таял перрон, - ты – на нём, крик до боли в ушах:
«Мээээээээйтель!!! - я бы не смог, я б не выдержал этого мига.
Остающимся – горше, и мне оправдания нет!
… Как слепили глаза эти солоно-звёздные иглы!
И стекал по щекам сквозь ладони безудержный свет.
Дымку оптики грёз, - тех: где был Млечный Путь по колено,
Где послушен штурвал, и команда – хоть в пекло за мной…
- «Кем хотел бы ты стать?»
- «Вровень с вами – надеждой Вселенной!
Быть свободным пиратом!»
- Ты знаешь – какою ценой?» -
Осаждающий голос, исполненный сдержанной силы,
Силуэтом – «Аркадия». Пред капитаном стою:
- «Жизнь отдать за свободу!», - обида: «Зачем он спросил? и…
Непонятно добавил: «Отдать? Не свою, как свою…»?»
Харлок. Он промолчал, что разлука моя – не разлука, -
Ни парсеки, ни годы, пролёгшие меж – не беда,
Пред прощаньем иным: отпуская бессильную руку,
Осознать - Майи нет. И не будет уже никогда.
Ощутить – ты один в расколовшейся надвое яви,
Ты вдовец и изгнанник, лишь космос отныне твой дом.
- «Только, если не ты, от беды общей кто нас избавит?!»
- «Кто со мною – на борт!». Боль получит своё, но потом.
Чёрный с черепом флаг – стяг повстанцев, - небесные вспышки –
Не гроза, не зарницы, - война продолжает страду.
… «Галактический миф»?! Но… я знал это не понаслышке!
Ближе, ближе огни… Я всё понял! И не подведу!
… От себя не бегут! Был в земных поездах пассажиром –
С полусоньем ночным, фонарей отдалённая вязь
Представала созвездьями, будто, над брошенным миром,
Вновь в том самом экспрессе – навстречу… всему! Не боясь…
Мэйтель! Да, ты уйдёшь, станешь спутницей где-то кому-то…
Я готов дать ответ. Отыщи перекрёсток в пути -
Пусть в купе «Трёх девяток» сегодня сойдутся маршруты
Тех, кого этот космос в легенды свои посвятил.
2007-2008
Дети уходят из города
к чертовой матери.
Дети уходят из города каждый март.
Бросив дома с компьютерами, кроватями,
в ранцы закинув Диккенсов и Дюма.
Будто всегда не хватало колючек и кочек им,
дети крадутся оврагами,
прут сквозь лес,
пишут родителям письма кошмарным почерком
на промокашках, вымазанных в земле.
Пишет Виталик:
«Ваши манипуляции,
ваши амбиции, акции напоказ
можете сунуть в...
я решил податься
в вольные пастухи.
Не вернусь. Пока».
Пишет Кристина:
«Сами учитесь пакостям,
сами играйте в свой сериальный мир.
Стану гадалкой, ведьмой, буду шептать костям
тайны чужие, травы в котле томить».
Пишет Вадим:
«Сами любуйтесь закатом
с мостиков города.
Я же уйду за борт.
Буду бродячим уличным музыкантом.
Нашел учителя флейты:
играет, как бог».
Взрослые
дорожат бетонными сотами,
бредят дедлайнами, спят, считают рубли.
Дети уходят из города.
В марте.
Сотнями.
Ни одного сбежавшего
не нашли.
Wolfox - "только стукнет тринадцать - сбегай..."
Wolfox
только стукнет тринадцать - сбегай от заученных истин, от воскресных, навязших в зубах карамельных основ. за фургонами цирка, по палым желтеющим листьям, на вечерний сеанс, где волшебное крутят кино. от учебников, где идеальные "леди" и "сэры" - в мир растрепанных книг, путешествий, дрожащих частот.
"- у меня есть два пенса! гуляем на них, Гекльберри?"
"- у меня есть полпенни. гуляем, конечно же, Том!"
в двадцать три все становится резче, отчаянней, злее. жизнь прорезана гранью на "до" и на "после войны". что горело в груди - не погасло, но словно бы тлеет, по ночам прорываются выстрелы в тихие сны. одноклассники хвастают: жены! детишки! а я-то... впрочем, верю, найдется работа и дело для рук.
"- говорят, что не выйдет... попытка не пытка, приятель."
"- ну и пусть говорят, ведь они нас не видели, друг."
время тикает, скачет, несется упряжной четверкой. у вчерашних мальчишек - гляди-ка!- уже борода, у вчерашних девчонок - прислуга, семья и уборка, почему, для чего, как успели, когда же, когда? вот тринадцать: кино про ковбоев и шпаги из палок, вот семнадцать: влюбленность, обиды, экзамены, страх. в девятнадцать смеялись, что мира, наверное, мало, в двадцать семь, не увидев и доли, решили - пора! время, время, дорожную пыль разбивают копыта, не вернуться назад, не увидеть, что там, за спиной. Венди пишет диплом, на работу устроился Питер...
просто жизнь остается игрой, раз играешь давно.
сколько б ни было лет - их всегда слишком мало, не думай. не становятся старше солдаты картонных мечей. цирки, листья, рисунки; жирафы, пантеры и пумы; вера, дружба, серьезная правда, забытая честь. улыбайся, пока к приключениям тянется сердце, кувыркайся, свисти, крась заборы, валяйся в траве. пожилые профессоры после полуденных лекций исчертили маршрутами карты - идут в кругосвет.
... так сбегай от заученных истин - к далекому морю, к непокорным пиратам, к ковбоям, не бойся, живи.
"- как там ваши студенты, не сдали еще, мистер Сойер?"
"- бестолковы ужасно. вот мы в их года, мистер Финн..."
Евгения Рябинина - R.R.Рябинина Евгения
R. R.
Помнишь клинику на углу для больных недостатком бога?
Там курилась трава, и бродяги на тротуарах
Прорастали корнями в асфальт, превращаясь в дорогу.
Я читала газеты и в джинсах ходила старых.
Мы привыкли к тому, что хорошего всем понемногу.
Нам хватало на хлеб и прогулки вдоль уличных баров.
Легкость клавиш ложится на плечи, никто не танцует,
Разбрелись, расплелись, распылились. Сердца в Атлантиде
Отправляются в долгий полет, оставляя босую,
Равнодушную жизнь докурить в незапятнанном виде.
Я, пожалуй, пойду в интернет, два письма нарисую,
Что читала газеты, и в джинсах, и нет, не в обиде.
Засыпаем по разные стороны дня. Ну, с добрым утром!
Этот дом слишком пуст и в шкафах неродные скелеты.
Я читала газеты и в джинсах...
-Ты спишь необутой?
- Я не сплю третий день. У меня тут закончилось лето.
Отдает вдалеке океан без конца перламутром.
Ничего не пиши. Оставляй, как следы, без ответа.
Время вытекло так, что асфальта не видно от луж, но
В недрейфующем мире спокойно. Спасаемся чаем.
За углом просыпается город, чертовски ненужный.
Я, газеты и джинсы.
По фото едва различаем.
Ты шагаешь внутри, я опять тороплюсь по наружной.
Кстати, знаешь, газет я давно не читаю.
Вместо постскриптума.
Сатори Ивадзику - Баллада о "Трёх Девятках" (Эта баллада - своего рода кроссовер по мотивам "Галактического экспресса 999" и "Аркадии моей юности" - мирам, созданным Лейдзи Мацумото. И, если вы не видели историй про Капитана Харлока, то вряд ли написанное будет вам понятно.)
Post Scriptum
Сатори Ивадзику
БАЛЛАДА О «ТРЁХ ДЕВЯТКАХ»
Але - моей Мэйтель посвящается...
Если к звёздам – лицом, чтобы ветер к щеке приникая,
Обласкал, нашептав тайну вечных скитальцев небес, -
Ты увидишь как там, в вышине, промелькнёт золотая
Цепь сигнальных огней, чуть дрожащая –
Это экспресс.
И зайдётся под рёбрами: ведь провели, как мальчишку,
О бесплодных попытках умно и весомо твердя!
Я… прислушался, Мэйтель! Мне жить стало холодно слишком,
Я, последнею песней, свободу послал к… лебедям.
Я на пыльное дно в нижний ящик сложил пистолеты,
Кротко запер замок – шли круги по воде над ключом.
Я поверил в тот космос, где флаги не реют под ветром,
Где сорвавшийся с рельс в занебесье состав обречён.
Время шло против нас - осыпалось грядущей бедою
В неизбежность прощанья, как в бездну. За мной - первый шаг,
Если вместе не быть – слёз твоих дожидаться не стоит, -
Чтоб не таял перрон, - ты – на нём, крик до боли в ушах:
«Мээээээээйтель!!! - я бы не смог, я б не выдержал этого мига.
Остающимся – горше, и мне оправдания нет!
… Как слепили глаза эти солоно-звёздные иглы!
И стекал по щекам сквозь ладони безудержный свет.
Дымку оптики грёз, - тех: где был Млечный Путь по колено,
Где послушен штурвал, и команда – хоть в пекло за мной…
- «Кем хотел бы ты стать?»
- «Вровень с вами – надеждой Вселенной!
Быть свободным пиратом!»
- Ты знаешь – какою ценой?» -
Осаждающий голос, исполненный сдержанной силы,
Силуэтом – «Аркадия». Пред капитаном стою:
- «Жизнь отдать за свободу!», - обида: «Зачем он спросил? и…
Непонятно добавил: «Отдать? Не свою, как свою…»?»
Харлок. Он промолчал, что разлука моя – не разлука, -
Ни парсеки, ни годы, пролёгшие меж – не беда,
Пред прощаньем иным: отпуская бессильную руку,
Осознать - Майи нет. И не будет уже никогда.
Ощутить – ты один в расколовшейся надвое яви,
Ты вдовец и изгнанник, лишь космос отныне твой дом.
- «Только, если не ты, от беды общей кто нас избавит?!»
- «Кто со мною – на борт!». Боль получит своё, но потом.
Чёрный с черепом флаг – стяг повстанцев, - небесные вспышки –
Не гроза, не зарницы, - война продолжает страду.
… «Галактический миф»?! Но… я знал это не понаслышке!
Ближе, ближе огни… Я всё понял! И не подведу!
… От себя не бегут! Был в земных поездах пассажиром –
С полусоньем ночным, фонарей отдалённая вязь
Представала созвездьями, будто, над брошенным миром,
Вновь в том самом экспрессе – навстречу… всему! Не боясь…
Мэйтель! Да, ты уйдёшь, станешь спутницей где-то кому-то…
Я готов дать ответ. Отыщи перекрёсток в пути -
Пусть в купе «Трёх девяток» сегодня сойдутся маршруты
Тех, кого этот космос в легенды свои посвятил.
2007-2008