Богоборчество и христологический миф неразрывно связаны друг с другом. Начинается моя история с хипповых и анархо-социалистических коммун, возделывающих землю. Эта коммуна объединяется и вокруг труда, и вокруг человека - идеи, вооружается, становится Семьёй. Как у Чарльза Мэнсона, с которым я веду постоянный спор внутри себя. Лучшей из революционных сект за всю историю человечества показало себя христианство, создавшее сообщество-экклесию. Проповедь братства и любви друг к другу во что бы то ни стало. А потом появляются отец Камило Торрес и Сан-Эрнесто де ла Игера с левой идеей, абсолютно христианской по сути. И мои милые партизаны-партиджано, революционеры - Маяковский и Лимонов с красной рубахой Гарибальди на древке. И каждый из нас - тринадцатый апостол, по Пазолини и Фрезеру пожирающий любимого бога с каждым причастием.

А у меня нет такой церкви, такой секты или партии. 
Есть куча группок, которые я создал или в которые вхож, где напитываюсь этой щемящей любовью и стараюсь идти дальше.
Первая - это, конечно, мои самые близкие, отец и бабушка. И любимый котанат. Кышь и Мышь, мои малышки.
От отца ветка тянется к Вольному Уделу Бреннан, месту, где я борюсь с джунглями и по возможности меняю мир вокруг себя, отдыхая душой.
Вместе с моим прекрасным вооружённым Сакредом мы создали кшатрийский GYMнасий, где агон и принятие переплетаются воедино.
Следом идёт Ковен - собрание с моими замечательными сёстрами-ведьмами - Смарагдой, Эльдиэ, Натой, Матильдой и не только. Мама-Зой в моём сердце живёт тоже здесь. А видимся в кофейнях, особенно в Cafeneio, так что это полноценный кофеинг.

А дальше можно пойти по двум разным веткам - в общество и в принятие.

Если говорить о принятии, то важной частью моей жизни, благодаря Смарагде, Нате и Кэтти стала трайбл-семья. Она не только мыслится мной как ещё один Ковен, но и как почти труппа, как в старые добрые времена. (сколько же трупп я сменил за все эти годы?..)
Следующее по силе прайда сообщество - это кабаре "S-Бар", my queer world и, разумеется, Джеки Даркнесс. Ближе к телу, пожалуй, нет уже никого. К худу ли, к добру ли.

В обществе же первая ступень - это редакция железнодорожной газеты, очень родной коллектив, абсолютно не мешающий мне работать исходя из левой идеи в гнуси окружающей действительности. В конце концов, я же у мамы не только Бендер, но ещё и Штирлиц, ё-маё.

Отдельно стоит моя любимая Mozzarella - сицилийский мир Гаэтано Дзамбито, куда хочется возвращаться и быть с этими людьми по возможности одной семьёй.

Самая буржуазная сфера моей жизни – это «Читалка», с которой меня тоже постепенно познакомили Смарагда и Ната. Это значимое сообщество, первый полноценный клуб в моей орбите. Оттачивать мастерство table-talk, каждую встречу учиться терпимости в наше горячее время - это дорогого стоит.

Совершенно щемящее чувство вызывают встречи с моим прежними несостоявшимися семьями. Их общество - это постоянное противоречие, дикое единство противоположностей. То, что было и чего никогда уже не будет.

И практически каждое сообщество мне не хочется покидать, не хочется расходиться, а жить дальше вместе, преданно и любя, единым фронтом, одним ремеслом. Но это всё огромная иллюзия, корнями своими уходящая в одиночество.

Отттого так ценным мне разговоры с Ольгой о церкви и о возможности принадлежать ей. Они рифмуются с другими моими разговорами об этом, и иногда мне кажется, что ещё никогда блудный сын не был так близок к отцу, чем когда он принёс себя в жертву ради людей. Это точка примирения и раскаяния.